Поход за три моря

За пять дней мы многое испытали. Мы опустились на самое дно (Северного моря) и ходили по нему пешком, мы многократно поднимались за облака. На нас лежит соль трех морей. И все благодаря «Статойлу». А мы — это группа мурманских и архангельских журналистов, которая возвращается из поездки по норвежским газовым месторождениям.

Прыжки через фьорды

Наше путешествие началось в Мурманске за пять дней до этого трагичного момента. В Киркенес мы добрались на микроавтобусе. Дальше надо идти на взлет.

— Что он у них, на педальном ходу, что ли? — возмущаюсь я, разглядывая билет.

— Кто?

— Да самолет этот.

Мой гнев понятен: на триста километров, что отделяют нас от Хаммерфеста, отведено без малого три часа.

— Да здесь поса-дка… -дки… — нервно запинаясь, дочитывается до истины самый дотошный из нас.

— Где?

— В Вадсе, Батсфьорде, Мехамне, Хоннингсваге…

— И все? — иронизирую я. — Не маловато ли посадок?

Время показало — нам их хватило. Самолет разбегается по полосе с таким усердием, как будто собирается совершить бросок через Атлантику, перелетает через бухточку и… приземляется уже в Вадсе.

Наш рейс походит на поездку в маршрутном автобусе. На каждой остановке кто-нибудь выходит. К нам подсаживаются новые пассажиры. И только мы, мужественно стиснув зубы, летим все дальше и дальше. Взлет — посадка, взлет — посадка… В общем, представьте себе перелет по маршруту Мурманск — Снежногорск — Заозерск — Печенга.

Перед каждым пятнадцатиминутным  полетом стюардесса старательно и подробно демонстрирует нам, как правильно пользоваться спасательным жилетом.

— Вот уж намашется девушка за день руками, — сочувственно вздыхает кто-то из нас. — Никакого фитнеса не надо.

А что касается жилета… Мы теперь все можем работать инструкторами по его применению. У кого-то есть вопросы касательно нюансов застегивания бретелек? Любой из нас с радостью на них ответит.

— Да когда же Хаммерфест? — беспокоюсь я, нервно теребя в руке гигиенический пакет.

Еще пару остановок, и мы на месте. Хаммерфест считается самым северным городом в Европе. По сравнению с его жителями мурманчане — просто южане. А Дед Мороз в его Великом Устюге с географической точки зрения и вовсе смотрится комично. Сюда (в Хаммерфест, не в Устюг) придет газ с «Белоснежки» — месторождения, с которым связывает свои планы по завоеванию американского рынка «Статойл».

Всё дальше на Север

Компания основана в 1972 году. Само название — с известной долей вольности его можно перевести на русский, как «Госнефть» — говорит о том, кто ее владелец.  В 2001 году, правда, прошла частичная приватизация. Но 71 процент акций по-прежнему остается в руках государства.

В родной Норвегии «Статойл» разрабатывает на шельфе сразу три нефтегазоносные зоны. Первая находится в Северном море. Для Норвегии оно, по сути, является южным. Это самый старый район. С него, можно сказать, все начиналось три десятка лет назад. Для добычи углеводородов здесь используют платформы, которые стоят на дне на опорах-ногах.

Вторая зона расположена севернее, в Норвежском море. Сейчас ее активно развивают. Глубины здесь больше. Отсюда и иное технологическое решение: плавучие платформы, соединенные с подводными скважинами гибкими шлангами.

Мысленно двигаясь все дальше на Север, мы попадаем в Баренцево море — третью зону интересов «Статойла». Именно здесь эти интересы напрямую пересекаются с российскими. Самое крупное из готовых к разработке  местных месторождений — наш Штокман. Но норвежцы со своей «Белоснежкой» обогнали нас во времени. Впрочем, они готовы поделиться наработанным опытом.

— Мы рассматриваем Баренцево море как единый промышленный район, у которого имеется прекрасный потенциал для развития, — подчеркивает Сверре Койедал, менеджер «Статойла» по связям с общественностью.

«Белоснежка» — это фактически три месторождения. Они были открыты еще в начале восьмидесятых. Но разработка их только начинается. «Статойл» ведет ее совместно с французскими («Тоталь», «Газ де Франс») и другими иностранными компаниями.

«Белоснежка» — стартовый проект. Предварительно он рассчитан на 25-30 лет добычи. Газоносный пласт расположен на глубине 2,5 километра в 140 километрах от берега при глубине моря от 250 до 340 метров.

Здесь идет отработка технологий, проверяются на практике решения возникающих проблем. А их немало. Суровый климат и сложная ледовая обстановка заставили газовиков отказаться от установки каких бы то ни было платформ. Добычные комплексы размещены на дне, прямо над скважинами. По трубопроводу газ будет поступать на берег. Здесь его охладят до минус 163 градусов. Сжиженный природный газ (СПГ) закачают в специальные суда-газовозы и отправят в Америку. Завод по сжижению газа строится неподалеку от Хаммерфеста.

Завод на Молочном острове

Первый в Европе, самый северный в мире. Он практически полностью занял небольшой островок Мелкойа. Говорят, с одного из саамских диалектов его название переводится, как «молочный остров». Говорят также, что раньше здесь пасли коров. Неизвестно, правда, как их сюда доставляли.

А вот сейчас сделать это было бы нетрудно. Остров связал с берегом туннель протяженностью 2,3 километра. Кстати (как-то невольно напрашивается сравнение с мурманским мостом через Кольский залив), его построили всего за 15 месяцев. В общем, крупный, а заодно и мелкий рогатый скот завезти на остров теперь не проблема. Да только завозить вроде как уже и некуда. Весь остров — одна большая стройка.

Собственно говоря, сам завод построили в испанском Кадисе, доставили в Норвегию по морю и установили на берегу, с точностью до миллиметра загнав баржу в специально по такому случаю прорытый канал. Вокруг него возвели огромные хранилища для СПГ. Они будут работать по принципу термоса. Из них газ станет закачиваться в газовозы.

Работа близится к концу. Но на стройке так чисто, что на взгляд русского человека вся она выглядит какой-то бутафорской. Как будто это и не стройка вовсе, а декорация для съемки фильма на, как любили говорить у нас когда-то, производственную тему. Сейчас здесь трудятся 3 тысячи человек. После ввода комплекса в эксплуатацию останется около двухсот.

С рыбы — на газ

Следующий визит мы наносим в мэрию Хаммерфеста.

— Площадь нашей коммуны 863 квадратных километра. Здесь проживает 9369 человек, — рассказывает Бьерн Валсёе, который отвечает в мэрии за развитие бизнеса. — Раньше главной отраслью экономики было рыболовство. Сейчас — газ.

По мнению докладчика, завод существенно оживил жизнь в Хаммерфесте. Говоря по-нашему, у города появилась долгосрочная перспектива. Даже по нынешним прогнозам «Белоснежка» рассчитана на 30 лет эксплуатации. Но, возможно, срок этот будет в будущем продлен до 70-80 лет.

Налоги, выплачиваемые заводом, составляют 20 процентов средств местного бюджета. В поисках работы в город начала приезжать молодежь. Цены на жилье с 2002 года выросли в два раза. (От себя замечу — по моим подсчетам они уже приближаются к московским.) Как следствие — началось активное строительство.

Валсёе заканчивает доклад и, извинившись, поспешно покидает помещение. Причина у него более чем уважительная — надо забрать малышей из детского сада. Эстафету нашего просвещения принимает местный Лужков — мэр Альф Якобсен.

Градоначальник тоже доволен новыми соседями — в смысле, «Статойлом». Газовики рыбакам не мешают. Те сами так сказали. И рыбная отрасль была, есть и будет. Еще одна важная статья местных доходов, туризм, тоже не пострадала. Даже наоборот — получила дополнительный толчок к развитию.

— Много людей приезжают посмотреть именно на наш завод, — хвалится мэр.

— Нефтегазовая промышленность — локомотив для развития региона. Конфликта с другими отраслями экономики здесь нет, — добавляет присутствующий тут же Сверре Койедал.

На следующий день мы улетаем из Хаммерфеста в Берген. Нас ждет знакомство с «Троллем» — крупнейшим из действующих европейских газовых месторождений.

Оборот — невпроворот

До Бергена из Хаммерфеста добраться непросто. Прямого рейса нет. Сначала мы летим в Тромсе. Там пересаживаемся на Осло. А уже оттуда вылетаем собственно в Берген. Здесь находится офис «Статойла» по контролю за операциями на шельфе. Отсюда нам предстоит на вертолете добраться до морской газодобывающей платформы Тролль А. Но вначале нас плотно нагружают информацией.

— Наша задача — быть компанией мирового класса. Без этого не продержаться в бизнесе, — подчеркивает Айнар Берг, старший советник «Статойла» по связям с общественностью. — И если мы приходим в другую страну расширять свой бизнес, мы должны каждый раз это доказывать.

В том, что «Статойл» — компания если и не мирового класса (чтобы оценить это, надо быть специалистом) то, по крайней мере, мирового масштаба, вряд ли кто усомнится. Сегодня норвежский гигант так или иначе представлен более чем в 30 странах. В восьмидесятых сотрудничество начали с Великобритании. В последнее время партнерские отношения установили с Грузией и Азербайджаном. В одних странах «Статойл» ведет добычу углеводородов, в других — обеспечивает техническую поддержку, третьим — продает добытое сырье.

В 2004 году оборот компании составил 306 миллиардов крон. В отечественную казну поступило от нее 43,5 миллиарда крон налогов. В 2006 году эта цифра уже достигла 40 миллиардов.

 «Статойл» эксплуатирует 22 нефтяных и газовых месторождения, которые связывают с континентальной Европой и Великобританией 6 тысяч километров трубопроводов, и имеет 2 тысячи автозаправочных станций в 9 странах. Заметим, с полдюжины его АЗС действуют в нашей области.

Особое значение придает «Статойл» внедрению новых технологий. Причем акцент делается на отечественные ноу-хау. Благодаря работе ученых и инженеров срок службы месторождений удалось существенно продлить. Если первоначально из них извлекали 40 процентов содержимого, то сейчас эту цифру удалось довести до 68-70 процентов.

Сегодня «Статойл» занимает третье место в мире по добыче сырой нефти. Но доля газа в его разведанных запасах постоянно увеличивается. Две трети добываемого голубого топлива потребляет Европа, поставки идут в полтора десятка стран. «Статойл» — один из крупнейших игроков на европейском рынке газа. Его доля составляет около 10 процентов. И перспективы на будущее открываются весьма заманчивые.

— По прогнозу на период до 2029 года, сделанному Международным энергетическим агентством, спрос на газ в Европе будет существенно расти, —  объясняет в своем докладе «Европейский рынок газа» старший аналитик компании Кристофер Кольд. — Особенно на юге континента. Речь идет об Испании и Италии. При этом добыча газа на континенте в целом будет падать. Особенно существенно она сократится в Великобритании и Голландии. Рост предполагается только в России и Норвегии.

Спрос растет, предложение (кроме двух названных стран) сокращается… На этом можно сыграть. И у «Статойла» здесь большие планы. Есть, правда, и подводные камни, которые надо преодолеть. В числе главных вызовов времени Кольд отметил необходимость освоения месторождений на шельфе (в море работать, конечно же, труднее, чем на суше) и доступ к газовым запасам других стран (и то сказать — норвежские запасы не безграничны).

Чтобы добиться желаемых результатов, важно работать сплоченной командой. Сейчас в компании работает 25 тысяч человек. Причем, как подчеркивает Айнар Берг, охране труда и экологии уделяют здесь особое внимание. Забота о людях отражается в реальных результатах: производственный травматизм и ущерб окружающей среде от аварий неуклонно снижаются.

В управлении компанией 20 процентов — женщины.  Непосредственно на буровых платформах их 10-12 процентов. Они занимают должности от официантки до бурового мастера и даже менеджера.

— Времена изменились. Сегодня платформа — это не место исключительно для мачо, — добавляет Берг.

В гостях у «Тролля»

— Ну, знаете, наверное, все же для мачо, — вздыхаем мы на следующий день, изнывая от духоты в почти водолазных костюмах.

Нам предстоит побывать на одной из платформ, она называется Тролль А. Шестьдесят километров над морем, что отделяют ее от берега, мы должны преодолеть на вертолете. Перед полетом нас одевают в специальные спасательные костюмы. Их задача — сохранить тепло в организме при попадании человека в ледяную морскую воду. Но в здании аэропорта тепло, почти жарко. И пот стекает по нашим телам теплыми струйками.

Наконец, вылетели. Командир вертолета и второй пилот, облаченные в обычные брюки и рубашки, поглядывают на нас с чувством явного превосходства.

— Не дай бог, грохнемся — летчиков жалко будет, — вздыхает кто-то. — Мы-то в этих  скафандрах выживем, а они…

Впрочем, пока «не грохнулись», выживать приходится нам. Я лично лихорадочно пытаюсь засунуть в какой-нибудь из многочисленных карманов своего костюма выданный мне радиомаячок.

«Тролль» — крупнейшее действующее месторождение газа в Европе. Его открыли в Северном море в 1972 году. Первый газ пошел на берег в октябре девяносто шестого. Пока срок эксплуатации «Европейской газовой машины», как называют «Тролля» норвежцы, определен в 60-70 лет.

«Альфа», на которую мы благополучно приземляемся после получасового полета, считается самым высоким сооружением, когда-либо перемещенным человеком. Ее доставили к месту вечной стоянки на плаву и уже здесь, притопили, установив ноги-опоры на грунт.

Высота платформы — 472 метра. Она выше, чем Эйфелева башня. А из стали ее металлоконструкций можно склепать 15 таких башен. На палубе «Альфы» свободно разместился бы храм Василия Блаженного. Около 120 тысяч пассажиров ежегодно доставляют сюда и увозят на берег вертолеты.

Минус триста и еще три

— Сначала платформу планировали эксплуатировать до 2030 года. Но, скорее всего, этот срок продлят еще на двадцать лет, — рассказывает менеджер «Альфы» Ян Хауге.

Кстати, еще раз об экологии. Ихтиологи свидетельствуют: появление в море огромных бетонных опор, на которые опираются нефте- и газодобывающие платформы, нисколько не вредит рыбным запасам. Более того, рыбам даже нравится подобное соседство. Вокруг этих искусственных «коралловых» рифов поголовье морской живности увеличивается.

Раз уж мы заговорили о водном царстве, самое время заметить: 303 из тех самых 472 метров, на которые Тролль А вытянулся в высоту, находятся, что называется, ниже ватерлинии. Проще говоря, такая здесь глубина Северного моря. И на самое дно его нам предлагают опуститься.

На скоростном лифте внутри одной из ног-опор мы добираемся к самому ее основанию. Все путешествие занимает семь минут. В общем, этакая Останкинская башня, только не вверх, а вниз. Диаметр опоры метров двадцать-тридцать.

— Толщина бетонных стен — один метр, — просвещает нас Ян Хауге.

— Какая, какая толщина? — переспрашиваем мы, нервно оглядываясь по сторонам.

— Метр. Но здесь использованы особые марки бетона и арматурной стали. Они стойки к воздействию агрессивной водной среды, — успокаивает нас менеджер платформы.

Это очень хорошо. И все равно как-то неуютно. Стены опоры сплошь исписаны автографами из серии «Киса и Ося были тут». Нам дают огромный фломастер, которым мы старательно выводим на свободных местах свои имена и фотографируемся на фоне собственных граффити. Память будет. В воде сюда и водолаз-то не долезет. А мы — пешком, посуху. Море расступилось. Просто чувствуешь себя каким-то библейским Моисеем.

Выбравшись на поверхность, мы осматриваем многочисленные палубы платформы, вновь облачаемся в потогонные костюмы и возвращаемся в Берген. На следующий день самолет уносит нас на родину.

* * *

Побывав на месторождениях норвежского шельфа, мы словно заглянули в будущее. Ведь у России освоение природных богатств, лежащих под поверхностью моря, еще впереди. Впрочем, для того, чтобы наше завтра было столь же хорошо организовано и комфортно, как сегодня страны-соседки, всем нам придется много поработать. Поделиться опытом норвежцы готовы…

(«Мурманский вестник», 25-26.07.2006 г.)